"Это был мир мужчин, во всех смыслах " О Гарварде
У истоков охраны труда -часть 1 -часть 2 1919 год 1924 год
Россия в 1924 году. ( часть 1) часть 2 часть 3 Э. Гамильтон - О демократии
Осенью 1918 года, в одной из моих поездок в Вашингтон, доктор Дэвид Эдсол (Dr. David Edsall), декан медицинской школы Гарварда и один из моих консультантов в Национальном исследовательском совете Комитет, спросил меня, приеду ли я в Бостон в апреле, чтобы прочитать три лекции в Медицинской школе.
Это меня удивило, поскольку Гарвард был тогда (и все еще остается) цитаделью мужского мира, стойко удерживающей натиск женщин. [ имеется в виду 1943 год, год написания книги]
Конечно, я была рада и горда таким предложением, и я упорно трудилась над подготовкой этих трех лекций. Но прежде чем я уехала в Бостон, радость от предложения лекторства померкла, посравнению с гораздо более важным событием, назначением меня в Гарвард доцентом производственной медицины.
Элис Гамильтон - первая женщина,
получившая назначение на факультет Гарвардского университета
Гарвард не изменил свое отношение к женщинам - студенткам, тем не менее они назначили женщину. Это казалось невероятным в то время, но позже я поняла, в чем причина.
Медицинский факультет, который был более либеральным, чем сама Корпорация, запланировал ускоренное развитие обучения профилактической медицине. [preventive medicine]
Гигиена труда стала очень важной во время войны, но она все еще не привлекала мужчин, потому я и оказалась возможным кандидатом.
Мне сказали, что Корпорация была совсем не в восторге от того, что пришлось нарушить традицию, и что один участник сильно ругался по этому поводу. «Но, Вы знаете, он всегда ругается,”- сказал мой осведомитель.
Другой участник спросил с тревогой, буду ли я настаивать на своем праве использовать Гарвардский Клуб, который в то время был чисто мужским клубом. Один из моих покровителей пообещал, что я никогда не буду, а также не буду требовать полагающиеся мне билеты на футбол.
Меня не смущало, что каждый год я получала приглашение на участие во вручении дипломов, при котором мне приходилось выходить на трибуну, на нем внизу страницы было напечатано предупреждение: «ни при каких обстоятельствах женщинам не позволяется занимать трибуну». Это казалось немного бестактным, но я была уверена, что это происходило не преднамеренно.
***
С мужчинами Гарварда я работала в лабораториях, а их супруги приглашали меня на завтраки. где я убедилась в том, что меня уже заранее подозревали в радикализме.Как-то раз пожилая леди, сидящая напротив меня, начала обсуждение темы большевизма.
«Моя племянница сказала мне на днях, 'Тетушка, я - большевичка'.
Я сказала, 'Моя дорогая, Вы заслуживаете хорошей порки, я не понимаю, куда идет современная молодежь.
Она сказала мне, что большевизм означает диктатуру протелариата».
Ей показалось это слово не очень правильным, и она замолчала не мгновение, но затем решительно продолжила, пробуравив меня взглядом:
«Диктатура протелариата, сказала я, хорошо, если я должна жить под диктатором, по крайней мере, позвольте ему быть представителем моего собственного класса».
***
На первой встрече Организации Международного Труда (ILO -International Labor Office) была принята резолюция, призывающая все индустриальные страны заняться исследованиями и установить контроль на производствах при отравлении угарным газом ( например на производствах, связанных с анилиновыми красителями). Та встреча была проведена в Вашингтоне и оказалась ничтожной попыткой включить такую инициативу Лиги Наций в список американских интересов . Конечно, такая попытка потерпела неудачу.
Под влиянием лидера Сената, Генри Кабота Лоджа ( Henry Cabot Lodge), Гарвардского профессора,
наш Государственный департамент даже не посмел ответить на официальные письма из Секретариата Лиги. Поскольку речь зашла об интернациональной организации I.L.O. , профсоюзы и работодатели
выступили единым фронтом против любого вида интернационализма.
Профсоюзы считали что при формировании международных стандартов, американские стандарты будут понижены из-за "нищей Европы"; работодатели осудили I.L.O. как попавшую под влияние Большевизма, несмотря на то, что Россия не была членом Лиги.
***
В Бостоне, пишет Элис, мне, как человеку, рожденному на Среднем Западе, было сложно принять отношение к женщинам.Бостон обычно связывается с прогрессивным движением, в нем живет много известных женщин
Тем не менее, кажется непостижимым, что его просвещенное сообщество выступает против избирательного права для женщин.
В этом я вижу влияние Гарварда, действительно глубоко проникновение влияние на ум Бостона.
Как-то раз Элис была на обеде в честь двух европейских знаменитостей, где почетные гости были врачами из Югославии. Кто-то заговорил об исключении женщин из Гарварда.
Знаменитые гости не могли в это поверить: "Гарвард не допускает женщин! Если мы об этом скажем дома, нам никто не поверит, ведь даже Турция принимает женщин в свои университеты!”
Элис вспоминает о немецкой женщине-враче, которая приехала в Бостон с мужем. Муж, наполовину еврей, вынужден был уехать из Германии. Ей с трудом удалось получить работу в поликлиническом отделении детской больницы, она была удивлена контрастом между Бостоном и Берлином.
В Берлине в штате больницы большинство врачей были женщинами. В Бостоне же она обнаружила, что женщины могли занять в таких больницах только самые низкие позиции без надежды на повышение.
Большинство людей думает, что женщины в медицине теперь [речь идет о 1943 годе] достигли равенства с мужчинами, но это верно в одной стране, эта страна - Россия.
В Соединенных Штатах женщине тяжелее поступать в медицинские школы,получить место в интернатуре первоклассной больницы, труднее ( если не сказать - невозможно) попасть в штат солидной больницы. А без таких возможностей женщина не может надеяться достигнуть чего-то в своей профессии.
Exploring the Dangerous Trades - The Autobiography of Alice Hamilton, M.D
